Владимир Врубель

Три невезучие богини

Часть 69

Беглецы и авантюристы

Судя по тому, сколько прапорщик перечислил фамилий, причём из текста ясно, что Василий Алексеевич Перовский прекрасно знал, кто они такие, все английские разведчики были известны и в Оренбурге, и в Санкт-Петербурге, куда шли доклады военного губернатора в Азиатский департамент.

Более того, все публикации за рубежом, относящиеся к Средней Азии, немедленно высылались российскими посольствами в министерство иностранных дел, а оттуда Азиатский департамент пересылал их Перовскому и в Оренбургскую пограничную комиссию. Все русские дипломаты были разведчиками, военное министерство в те годы ещё не имело своей внешней разведки. Военные атташе, или как их тогда называли, военные агенты, появились позже.

Перед тем, как ехать в Бухару, Ян Виткевич уже успел прочитать только что изданную в Лондоне книгу Александра Бёрнса. Кстати, мнения его и автора по многим вопросам оказались противоположными: «…рассказы Бернса, издавшего путешествие свое в Бухару, странно противоречили всему тому, что мне случалось тут видеть. Он созерцает все в каком-то блеске и сиянии, между тем как я видел одно только отвратительное, безобразное, жалкое и смешное».

Рассказал Виткевич и о своей встрече с ханом, которого он охарактеризовал, как редкостного мерзавца, и о состоявшемся между ними коротком разговоре.

Любопытно, как Ян описал армию, главнокомандующим которой считался сам хан: «Войско это в самом жалком положении, оборванное, голодное, вооружено крайне плохо и никогда не может быть собрано в целом составе своем. Кроме этого, ополчение из кайсаков, туркменцев (рода арабачи и других), из кочующих узбеков и другой сволочи могло бы составить до 50 тыс. менее чем полувооруженных ратников… Орудий у хана всего около 18, но они в таком положении, что никуда не годны».

Нет ни малейших сомнений, что Оренбургская пограничная комиссия под председательством генерал-майора Генса и военный губернатор Оренбурга генерал-лейтенант Перовский имели достаточно ясную картину о положении в Бухаре. Задача Виткевича состояла в устранении последних «белых пятен» для оценки способности ханства противостоять русским войскам. Перовский выбирал нужный момент для наступления.

Виткевич убеждал Василия Алексеевича Перовского в том, что русские товары более высокого качества, чем английские, которые он видел в Бухаре, и что вытеснить англичан с рынка не составит великих трудностей. Между тем, всё было как раз наоборот.

Русских пленников в Бухаре, писал Виткевич, было человек двадцать пять, причём двадцать из них служили в войске хана. Почти все они приняли мусульманство. Во всём ханстве их было не больше полусотни. Многим из русских пленников, живших в Бухаре, прапорщик дал краткие характеристики, из которых следовало, что «пятая колонна» там была готова.

Гораздо больше, чем русских, трудно даже определить их число, в ханстве находилось беглецов иных национальностей из Сибири и Оренбургской губернии. Больше всего там скрывались те, кого Виткевич называл «нашими татарами». Кроме них, писал он, в Бухару бежали закавказские татары, грузины, черкесы, греки, армяне, словом отовсюду с захваченных русскими войсками территорий.

Там всем приходилось по-разному выживать, но наиболее активными были «наши татары», которые, цитирую: «…в степи учат грамоте, шьют сапоги, ездят воровать, иные торгуют».

О жизненном пути некоторых из них можно писать приключенческие романы. Прошу прощения у читателей, но не могу удержаться, чтобы не привести обширную цитату из донесения Виткевича: «Похождения одного из этих бродяг, которого я знал в Бухаре, довольно занимательны. Он уроженец города Оренбурга, где жив и поныне отец его, служил в каком-то пехотном полку во время Турецкой войны; передался туркам, был взят в плен вместе с гарнизоном Исакчинским, узнан, прошел сквозь строй и отправлен в Литовский корпус.

При открытии Польской войны передался он мятежникам; был в шайке Матусевича, потом, когда кавказские линейцы Матусевича разбили, попал к Станевичу, который соединился с Гельгудом; перешел вместе с шайкой его в Пруссию, воротился и стал разбойничать по лесам, когда же стали преследовать строго разбойников, то пробрался в Вильно, явился и сказался вышедшим из плену башкирцем 9 Кантона, приняв имя убитого им лично башкирца, которого он взял в плен, будучи еще в шайке Матусевича.

В Вильно он, в ожидании справки, прислуживал плац-адъютанту. По получении из Оренбурга удостоверения, что такой-то башкирец действительно находился в полку и взят в плен, отправили его, татарина, в Оренбург; на пути бежал он из Черноречья, скрывался у отца в Оренбурге с неделю, украл на Линии у калмыков добрую лошадь и ушел в степь. Там жил он у дюрткаринца Тляулия, но поссорился с сыном его из-за лошади, которую тот хотел у него отнять, и сын Тляулия выдал его султану Юсупу, а этот препроводил его в Оренбург.

Здесь он сказался беглым солдатом, был прогнан сквозь строй и отправлен в Финляндский корпус. Дорогою, сколько он ни собирался бежать, не было к тому случая; ослабив кандалы и выжидая время, пришел он наконец в С.-Петербург.

Когда он со многими другими арестантами стоял в Ордонанс-гаузе, в С.-Петербурге, то кандалы с одной ноги свалились; это было в сумерки; он выскочил в дверь, забежал куда-то за угол, отбил кандалы вовсе и, несмотря на шум и погоню, ушел.

За городом познакомился он с каким-то цирюльником, попутчиком, украл у него суму с бритвами и прибором и пришел благополучно в Троицк, исправляя путем должность цирюльника; он пускал в деревнях кровь, лечил и сказывался башкиром, который был отдан в столицу в науку и едет теперь домой.

Из Троицка бежал он сам пят, с четырьмя солдатами, татарами, и доехал с ними, не видав ни души, до Тургаев. Здесь явился к Марал-Ишану, святоше киргизского рода, отдохнул, откормил лошадей и отправился с товарищами далее. За Куваном ограбили их кайсаки, избили до полусмерти, бросив нагих.

Они в свою очередь напали ночью на путников, увидав огонь, отняли пару лошадей и верблюдов, прибыли на них в Бухару. Ныне этот искатель похождений записан ханом в воины, в сипаи, но жалуется, что не кормят, не одевают, и намерен уйти в Персию в русский батальон».

Следующая страница