Три невезучие богини
Часть
40
Хватало собственных рабов
Мысли о том, что его ждёт, терзали капитана, не в силах больше выносить
неизвестность, Муравьёв решил обогнать медленно плетущийся караван и
поехать вперёд. Он взял с собой Сеида, и ещё двух туркменов. В первый
же день его спутники съели баранину и сухари, которые взял с собой
Николай Николаевич. Сами они никакого продовольствия не взяли,
положившись на капитана, который им ничего не обещал.
Всё питание лошадей составляли пригоршни зерна, которые рассовали по
карманам туркмены и Муравьёв. В пути встретили несколько колодцев и
водоёмов, в которых плавали трупы животных. Никто не трудился извлечь
их оттуда. У колодца, где вода была нормальной, у них едва не произошла
стычка с кочевниками, которые не хотели дать им воду.
Встретился нашим путникам и сложенный из сухих веток шалаш, в котором
кто-то припрятал два вьючных тюка с продовольствием. Ветки все
использовали для костра. Капитан пытался убеждать своих спутников не
трогать чужое, но те объяснили, что было чужое, а теперь стало своё.
Николай Николаевич оставил в одном из тюков два реала. Голод – не
тётка, в пути спутники угощали капитана изюмом и табаком, успокаивая
его, что это уже не краденое, а своё.
Через трое суток, измученные дорогой и бессонницей, потому что Муравьёв
заставлял всех ехать без отдыха, добрались до кочевья Сеида. В его
хижине капитан написал письмо Пономарёву и уснул мёртвым сном. Когда он
проснулся, то ему передали ответ Пономарёва. Казалось бы, можно
успокоиться, но Муравьёв хотел увидеть своими глазами корвет. Нервы его
были на пределе.
Он поехал к берегу моря, и когда увидел синь воды и стоявший на якоре в
трёх верстах от берега корабль, только тогда окончательно поверил, что
он видит своих. Николай Николаевич нацепил на пику шапку и тал ею
размахивать, но его никто не видел. Потом от корабля отделилась шлюпка,
как позже выяснилось, направлявшаяся за водой. Вот тогда состоялась
первая встреча с соотечественниками.
Вскоре с корвета прислали за Муравьёвым шлюпку. На палубе корабля его
ждала радостная встреча. После расспросов о приключениях и результатах
миссии капитана, настал черёд рассказывать о себе его товарищам.
Как оказалось, после отъезда Муравьёва, майор Пономарёв распорядился,
перегрузить продовольствие со шкоута «Св. Поликарп» и
отпустить судно обратно, считая, что оно больше не понадобится. Хуже
ничего нельзя было придумать. Майор потом объяснял это тем, что был
уверен в скором возвращении Муравьёва.
Припасов оказалось недостаточно, и матросов перевели на половинную
порцию. А если вспомнить, где находился корабль, то нетрудно
догадаться, что отсутствие свежей пищи, да ещё и полуголодное
состояние, привели к страшной болезни – цинги. Из ста сорока
человек держались на ногах только двадцать, люди стали умирать,
похоронили пять человек.
Корветский лекарь ничем помочь больным не мог, у него не было никаких
лекарств, может быть и к лучшему. От тогдашних лекарств процесс убытия
в лучший мир мог только ускориться. Командир корвета лейтенант
Басаргин, указывая Пономарёву на лёд в заливе, и, учитывая физическое
состояние матросов, потребовал возвращения.
Нужно отдать должное Пономарёву. Он проявил твёрдость и настоял на том,
чтобы ждать Муравьёва две недели. Этот разговор состоялся в середине
ноября. Затем майор отложил отправление корабля ещё на неделю, и,
наконец, перенёс срок отплытия ещё на сутки. Басаргин доложил ему, что
с трудом сдерживает возмущение матросов.
Выходит, Николай Николаевич не зря тревожился о своей судьбе в случае
ухода корвета. 18-го декабря, после прибытия каравана и посланников
хивинского хана, снялись с якоря и направились в Баку. На Бакинский
рейд пришли 24-го декабря. Ермолов в это время находился в Дагестане,
где велись боевые действия. От него поступило указание прибыть в
Дербент, где Пономарёв и Муравьёв подробно доложили генералу о
выполнении поручения.
Затем оба офицера и посланники хана переехали в Тифлис, где и
состоялись переговоры, которые ни к чему реальному не привели. Но
главный результат – глубокая разведка «туркменских
степей» был получен. Русское правительство вынашивало далеко
идущие планы. За успешное выполнение опасного задания Николаю
Николаевичу Муравьёву присвоили звание полковника.
На следующий год Ермолов в марте вновь направил его в экспедицию по
исследованию восточного побережья Каспийского моря. Экспедиция
завершилась в январе 1821 года. Жаль, что Николай Николаевич ничего о
ней не написал, кроме официального сухого доклада. За эту экспедицию
его наградили орденом св. Владимира 3 степени.
Судьба русских рабов в Хивинском ханстве правительство в Петербурге не
взволновало. Хватало двадцати миллионов своих собственных рабов.
Следующая
страница
|