Владимир Врубель

Три невезучие богини

Часть 39

Надеялись, что родина поможет

Перед отъездом из крепости Давыд привёл к Муравьёву другого русского раба, Осипа Мельникова, человека с трагической судьбой, впрочем, разве она может быть иной у раба? Осип был солдатским сыном. Женился, а через неделю после свадьбы его схватили киргизы у Пречистенской крепости и продали в Хиве. Пречистенская крепость находилась в шестидесяти верстах к востоку от Оренбурга.

Осип Мельников пробыл в рабстве тридцать лет, за это время накопил сумму, которую ему назвал хозяин для выкупа. Когда он отдал своему хозяину деньги, тот продал его в рабство другому хивинцу. Родственники Мельникова собрали деньги для его выкупа, и прислали с караваном. Но новый владелец русского раба деньги не взял, предпочёл оставить русского себе.

Осип сказал Муравьёву, что над ним жестоко издеваются, и что он намерен бежать, понимая, хотя и прекрасно знает, что будет пойман и убит. Он добавил, что все русские рабы будут ждать два года вестей и надеяться, что российское правительство избавит их от рабства, но сам Осип в это не верил.

Николай Николаевич целый день пробыл под впечатлением этого тягостного разговора. Меня удивило, что он не сделал попытки выкупить Мельникова, у капитана, ведь, ещё оставались кое-какие деньги. А потом подумал, чему удивляться, ведь и сам Муравьёв был таким же рабовладельцем, только его рабы назывались крепостными.

27-го ноября Николай Николаевич навсегда расстался с крепостью Иль Гельди. Проводить его вышли все обитатели крепости, пришли и жители окрестных селений. Но не из-за большой любви к русскому посланнику, просто развлечений у них тогда было мало. Желающих сопровождать Муравьёва вызвалось множество, их привлекла возможность питаться за счёт Николая Николаевича и пить его дорогой чай.

Некоторые обнаглели настолько, что попросили Муравьёва купить на дорогу одежду, но капитан их прогнал. Туркмены, сопровождавшие Николая Николаевича, были на редкость ленивые. Один из них путешествовал с молодой очень красивой женой и двумя детьми, лет девяти. Он ни разу не подошёл к верблюдам, за животными ухаживали и заботились жена и дети, а глава семейства предпочитал сидеть у костра капитана и вести беседу.

Николаю Николаевичу пришлось самому заботиться о себе. Он ходил в степь искать топливо для костра, сам варил пищу, ухаживал за лошадьми и верблюдами. Иногда ему помогал туркмен по имени Абул Гусейн, которого капитан считал единственным порядочным человеком в их караване.

Остальных ленивых туркменов организовывал на поиск дров для костра Петрович, который был довольно хитрым, сам хворост не носил, но зато развивал бурную организационную деятельность. Погреться у костра Муравьёва всегда собиралось много бездельников, некоторых он прогонял, но они потом снова являлись.

Вот как характеризовал их капитан: «Лень, господствующий порок Хивинцев и Туркменов, доходит до невероятия. Они в состоянии по 2 суток быть голодными, не вставать с места, и ничего не делать, скупость их не уступает лени, будучи у них гостем, я всегда кормил их, и за сие соглашались они видеть во мне род своего Начальника».

Дорога назад была труднее из-за морозов и ветра в степи. Кололи кинжалами лёд в замёрзших лужах и водоёмах, потом топили в котлах для чая, и так поили лошадей. Вода была грязная. Лёд везли с собой в качестве запаса воды.

Ночью принимали меры предосторожности от нападения, но слух о том, что с ними следуют посланцы хана, отпугивал грабителей. Часть дороги была покрыта трупами верблюдов и лошадей, которые пали от жажды и бескормицы. Муравьёв содрогнулся, увидев среди них немало человеческих тел.

Туркмены и хивинцы смотрели на это зрелище равнодушно. Захваченных в рабство персов, привозят обычно, не больше половины, остальные погибают от холода и голода, пояснили они капитану. То, что мёртвые были персами, они определили по длинным бородам.

Колодцы, которые встречались в пути, были с горько-солёной водой. Но другой не было, её пили и люди, и животные. В водоёме с хорошей водой, на который все рассчитывали, обнаружили дохлого верблюда. Поехали дальше, мучимые жаждой.

Миновали самую опасную часть пути, но вместо спокойствия Муравьёва охватили новые тревоги. Он боялся, что Пономарёв его не дождался и ушёл с корветом. Тогда Николай Николаевич оставался один среди людей, которым нельзя было ни в чём доверять. Пытаться зимой переплыть Каспий на туркменской лодке, было бы явным безумием, а добираться берегом - ещё более опасно, к тому же, денег у него уже оставалось в обрез.

Следующая страница