Владимир Врубель

Жестокость и милосердие

Часть 148

Мерзавцы безнаказанные, честных карают

Транспорты с порохом, поставляемым в Севастополь, охранял в пути Саксонско-Веймарский полк. Телеги с ядрами и бомбами, которые, в отличие от пороха, никто в пути воровать не стал бы, находились под охраной только самого «водителя кобылы», как пел когда-то Леонид Утёсов.

Видя, что назревает катастрофа, вице-адмирал Нахимов, командовавший бастионами, решил взять дело в свои руки и послал уже своего морского офицера, чтобы тот ускорил движение транспортов с боеприпасами. Его выбор пал на мичмана Павла Шкота.
Ситуация выглядела необычно. Один начальник послал «пробивать» доставку пороха генерала, а другой отправил с такой же целью… мичмана. Но не стоит спешить удивляться.

Нахимов сделал свой выбор обдуманно. Павел Яковлевич Шкот был опытным, решительным и смелым офицером, бывшим командиром корабля, разжалованным из капитан-лейтенантов и уволенным из военно-морского флота. Во время войны генерал-адмирал великий князь Константин предложил ему поступить на службу в самом младшем офицерском звании – мичманом.
Шкота прекрасно знали и Меншиков, и Нахимов. Оба были хорошо осведомлены о причинах жестокого и несправедливого наказания офицера. Но, если генералу дали 5000 рублей на расходы, то мичман получил 2000. Боеприпасы поставлял Луганский завод. Ещё в пути, когда Шкот ехал на курьерских перекладных по степи, он увидел разбросанные по всей дороге ядра.

Прибыв на завод, мичман обнаружил там огромные штабели снарядов. Оказалось, что военная приёмка тщательно принимала ядра и бомбы, бракуя их за малейшее отступление от документации. В результате на заводе скопилось множество боеприпасов, которых так не хватало в Севастополе. И это в то время, когда на бастионах стреляли из орудий камнями и подобранными вражескими ядрами, словом, всем, что можно было засунуть в пушку.

Формально военпреды действовали правильно, но в той обстановке это было равносильно предательству. Главная задача для заводских военпредов состояла тогда в том, чтобы проверить, подходит ли ядро по диаметру к стволу орудия. Технология изготовления в то время была такой, что требованиям чертежа удовлетворяло одно ядро из нескольких десятков.

На недоумение мичмана офицеры ссылались на правила и разводили руками. И тогда Шкот с большой искренностью в голосе пообещал, что немедленно вернётся в Севастополь, доложит обо всём Нахимову и предложит поменять местами службы офицеров с бастионов и заводских военпредов.

И вот тут моментально выяснилось, что, оказывается, можно перепроверить все штабели боеприпасов, причём сделать это очень быстро, расширить допуски и тут же приступить к отправке снарядов.

То был уже деловой разговор. Попутно Шкот узнал, что незадолго до войны завод вообще собирались закрыть, но начальник завода полковник Летуновский его отстоял, сократив производство чугуна до 30 000 пудов в год.

Луганский завод был на юге страны единственным предприятием, производившим боеприпасы. Интересно, чем бы отстреливались в Севастополе в случае закрытия завода?

Позже, после войны, видимо, учтя грустный опыт, на будущее создали документацию военного времени с упрощёнными требованиями. Мне приходилось работать с такой документацией. Понятно, что в военное время солдату не нужна винтовка, которая может служить десять лет, если, например, во Второй мировой войне в планах полководцев солдату на передовой отпускалось три месяца жизни, а потом его неизбежно ранили или убивали. Потери планировались перед каждым сражением.

Путь обозов с боеприпасами из Луганска в Севастополь занимал две недели. Возчики практически не отвечали за свою поклажу. Чтобы облегчить повозки при езде по раскисшим от грязи дорогам, они спокойно сбрасывали снаряды на обочины дороги.
Посмотрев на физиономии этих тружеников, Шкот понял, что взывать к их патриотическим чувствам или к совести, либо, напротив, угрожать им страшными карами совершенно бесполезно.

Тогда он назначил каждому возчику награду в 50 копеек серебром за привезённые в целости и сохранности боеприпасы. И это моментально сработало. Теперь возчики желали получить вознаграждение. Во всех населённых пунктах, расположенных по пути следования обозов, Шкот организовал, тоже за вознаграждение, сбор разбросанных по степи ядер и бомб. В результате его поездки севастопольцы стали бесперебойно получать бомбы и ядра.

Всего мичман истратил на свою командировку 500 рублей. Когда он возвращал деньги финансисту, видавший виды чиновник предложил ему написать, что он истратил деньги полностью, а оставшуюся сумму поделить. Себе чиновник «благородно» попросил лишь двести рублей. Шкот с негодованием отказался.

Как поступил с командировочными генерал Семякин, мне неизвестно. А вот Шкот за свою порядочность едва жестоко не поплатился спустя несколько лет после войны.
Удивительные порядки в России: укради он казённые деньги – и вопросов бы впоследствии никогда не возникло. В нашей жизни довольно часто случается, когда мерзавцы остаются безнаказанными, а честных людей карают.

Следующая страница

Картина К.Н.Филиппова "В осаждённом Севастополе"