Владимир Врубель

Три невезучие богини

Часть 94

Кресты на могилах не ставили

Когда всё сожгли, встал извечный вопрос: что делать? Перовский, когда командиры колонн с вопрошающими лицами вновь пришли к нему в юрту, нашёл гениальное по простоте решение. «Объявите войскам, пусть ищут, где хотят, выдавать больше нечего».

Обмороженных людей товарищи вели и несли в походные лазареты, санитарные фургоны. Англичане в Крымскую войну, развлекаясь, объявили у себя конкурс, кто придумает ещё более идиотскую конструкцию, чем была у русских санитарных фургонов, но так и не смогли победить наших отечественных конструкторов.

Черз трое суток, даже относительно крепкий солдат отправлялся на тот свет. Но даже, несмотря на быстрое освобождение вакантных мест, их не хватало. Тогда стали привязывать больных и обмороженных людей на специальных койках к бокам верблюдов.
Эти койки раскачивались, били и верблюда, и человека. Верблюды выдерживали, а люди – нет.

Так и шли, оставляя в степи холмики из снега. Крест не ставили, не из чего, всё сожгли, что можно. Потом, когда снег растаял, обитатели пустыни расправились с останками русских солдат. Умирали от скорбута (цинги), антонова огня (гангрены) в результате обморожения, истощения, отсутствия горячей пищи, дизентерии, тифозной горячки.

Оставшиеся в живых шли, как на убой, каждый день хороня в снегу своих товарищей. Дореволюционный военный историк по этому поводу с гордостью написал так: «Ропота, конечно, не было и быть не могло: не таков русский человек, чтобы роптать...». Это и неудивительно, солдат набирали, главным образом, из крепостных полурабов.

У казаков обстановка была лучше. Во-первых, они были относительно свободными людьми, имели семьи, хозяйство. Отправляясь в поход, понимали, что их ждёт, поэтому запаслись настоящими полушубками, тулупами и, разумеется, валенками.

У них была мораль воров и бандитов. Они крали продовольствие и фураж у солдат и младших пехотных офицеров, прекрасно понимая, что обрекают тех на смерть. Но казаков заботила только их собственная судьба. У них всегда имелся запас сухарей, водки и мяса, в отличие от всех остальных конников и пехотинцев. Разумеется, всё было ворованное.

Кавалеристы Уфимского конно-регулярного полка страдали не меньше, чем пехотинцы. Но им и в голову не приходило поступить так, как делали казаки - красть у товарищей. Те немногие, кто вернулся из похода домой, шли пешком, неся на себе сёдла и сбрую, все их лошади погибли.

По ночам, когда останавливались на отдых, назначались часовые для охраны лагеря. Учитывая, что морозы, особенно ночью, стояли жестокие, Перовский распорядился менять часовых не через два часа, а через час. Всё бы ничего, да, вот, только часы имели даже не все офицеры. Нередко, не дождавшись смены, часовые замерзали на посту.

Мне вспомнился комичный случай, когда довелось курсантом стоять часовым у склада КЭЧ (квартирно-эксплуатационной части). Зима тогда в Ленинграде стояла суровая. В ту злополучную ночь было минус 33 градуса и сильный ветер. Тулуп и валенки «слон» ещё как-то спасали уроженца солнечного Крыма, а лицо мёрзло.
Я захватил с собой полотенце, просунул его под уши шапки, и сразу почувствовал себя королём. Нос был спасён. Не учёл одного обстоятельства: пар от дыхания попадал на ресницы, и они мгновенно смёрзлись сосульками.

Отодрать эти сосульки можно было только вместе с веками. Когда пришёл разводящий со сменой, им пришлось вести меня в караульное помещение под руки, я ничего не видел.
К счастью, на тот сарай со старыми шлюпками-шестёрками, никто не покусился. Никому не понадобился и мой СКС, тогда ещё бандитов было мало. Но это я написал, чтобы немного развлечь читателя.

А вот в Хивинском походе всё было по-настоящему страшно. У часового, который стоял на посту неизвестно сколько часов и уснул, унтер-офицер потихоньку забрал ружьё и помчался доложить начальству. Для часового всё окончилось военно-полевым судом, и его расстреляли перед строем.

Солдат карали за малейшую провинность. Особенно зверствовал по отношению к подчинённым генерал-майор Циолковский.

Ему показалось, что фельдфебель Есырев медленно собирает вещи в поход. По приказу генерала того раздели при сорокаградусном морозе и два здоровых казака стали сечь несчастного своими нагайками. Окровавленного фельдфебеля, лежавшего без чувств, два палача прикрыли содранной с него одеждой и на шинели отволокли в «лазарет» на арбе.

Спирт, который спасал в той обстановке, делили так: сначала отливали себе во фляжки офицеры, потом оставшийся спирт разбавляли и наливали в свои фляжки унтер-офицеры, затем ещё раз разбавляли водой, и в таком виде он доставался солдатам. Мясом солдат кормили только по воскресеньям и в праздники.

Поскольку топливо экономили, то мясо было полусырым, его как следует не проваривали. Последствия этого для солдат нетрудно представить. Дизентерия и желудочные заболевания унесли в могилу не меньше людей, чем холод.

Следующая страница