Жестокость и милосердие
Часть 112
Подвергались одинаковому риску с солдатами
Когда
оставлять раненых в госпиталях Городской и Корабельной стороны стало
опасно из-за артобстрелов, госпитали перенесли в относительно спокойное
место – на Северную сторону. Ракеты союзников разрушили
Александровские казармы, в которых разместили раненых. Людей
эвакуировали на Павловский мыс. Эвакуация заключалась в переноске
раненых на носилках. В ней приняли участие сёстры милосердия.
В течение двух дней под огнём противника руководила переноской лежачих
сестра Мария Чупати, а Екатерина Будберг принимала и размещала раненых
на Павловском мысе. Сёстры милосердия пережили такое напряжение, что
Чупати после окончания эвакуации заболела нервной горячкой.
В марте 1855 года увеличилось количество заболеваний тифом и цингой,
что неудивительно, учитывая условия, в каких находились защитники
города. Почти половина врачей болела. Пирогов совершенно обоснованно
опасался грядущей эпидемии крымской лихорадки – малярии. Её
возбудителями были москиты.
Кстати, хорошо помню, как после освобождения Севастополя в 1944 году, в
первые годы после войны расплодилось огромное множество москитов,
гнездившихся в развалинах домов, поросших бурьяном и другой
растительностью. Кусались они больнее комаров, но это ещё не самое
страшное: москиты вызывали эпидемию малярии, заражая при укусах.
Гражданским служащим и военным, чьи семьи жили в городе, выдавали
марлевые пологи для кроватей и специальные свечи для окуривания перед
сном. Но пологи не спасали от укусов насекомых и заболеваний. От
москитов удалось избавиться только в результате полной дезинфекции всех
городских развалин. Опрыскивали ДДТ, кто знал тогда, что это вещество
не менее опасно, чем москиты! А ведь в Крымскую войну вообще не было
никаких средств борьбы с насекомыми.
Когда позиции противника приблизились вплотную к городу, городские
перевязочные пункты и госпиталь перевели в казематы Николаевской
батареи. В марте 1855 года пришлось под обстрелом вывозить больных и
раненых с Павловского мыса на Северную сторону. Их сопровождали
Стахович и несколько других сестёр милосердия. Одну из них ранило
осколками бомбы.
Я отдаю должное английским и французским женщинам, работавшим с
ранеными и больными. Но русские сёстры милосердия выдержали несравнимо
большие испытания: они выполняли добровольно взятые на себя
обязанности, подвергаясь одинаковому риску с солдатами и офицерами,
сражавшимися на бастионах.
Одна из них, Прасковья Графова, выполняла свою работу на опаснейшем
участке обороны Севастополя, Малаховом кургане. Своим мужеством и
бесстрашием эта малограмотная женщина завоевала великое уважение
офицеров и нижних чинов. Судя по фамилии, она происходила из
освобождённых крепостных.
Лейтенант Пётр Лесли писал о ней родным: «У нас на кургане живёт
одна из сестёр милосердия, зовут её Прасковьей Ивановной, а фамилии не
знаю… она находится при перевязочном пункте, …солдатам
это чрезвычайно нравится, и они с радостью дают перевязывать ей свои
раны… А как странно видеть под ядрами женщину, которая нисколько
их не боится. Просто молодец!».
Бытовые условия на бастионе были кошмарными для мужчин, а что уж
говорить о женщине?! Ей довелось оказывать первую помощь
смертельнораненому на Малаховом кургане адмиралу Нахимову. Но сама
Прасковья Графова до конца войны тоже не дожила, погибла при разрыве
бомбы. Её тело осколками разорвало в клочья, хоронить оказалось нечего.
Сёстры милосердия, работавшие в госпиталях, находились в относительно
большей безопасности, чем их коллеги на перевязочных пунктах, но
сладкой их жизнь не назовёшь. Во время бомбардировки, начавшейся после
Пасхи, им пришлось безвылазно находиться две недели в сыром, холодном
помещении, окном в котором служила амбразура для орудия. Готовили еду
там же на нещадно дымившей печке. Но это речь идёт только об их бытовых
условиях...
Во время бомбардировки в Николаевскую батарею, под защиту её толстых
стен, перенесли четыре тысячи больных и раненых, которыми занимались
только один врач, три сестры милосердия и два санитара. Двое суток,
когда началась бомбардировка и стали поступать в большом количестве
раненые, они вообще не спали, оказывая помощь пострадавшим. Времени на
еду не оставалось, питались тем, что могли поесть на ходу.
Многих людей привезли с начавшейся гангреной. От гангренозных ран шёл
отвратительный запах. Люди, мучимые жестокими болями, непрерывно
стонали, кричали, ругались, особенно по ночам. Операции шли днём и
ночью. Они заключались в основном в ампутациях. Прибывшие на помощь
врачи с перевязочных пунктов провели ампутации более чем у пятисот
раненых. Размещать новых пациентов было негде, и тогда решили всех
ампутированных перевезти на Северную сторону.
А какие мучения испытали люди, перенесшие тяжелейшие операции, при
переноске на носилках в шлюпки и затем при выгрузке на берег! Свободных
помещений для размещения раненых не осталось и на Северной стороне. Их
укладывали в солдатские палатки на матрасах, положенных прямо на землю.
Шли дожди. Всё промокло: парусина палаток, одежда, матрасы. Вода
заливалась внутрь палаток. Санитары не успевали обслужить всех, кому
требовалось оправить естественные надобности. Матрасы буквально плавали
в зловонных лужах. В этой жуткой обстановке, под крики, стоны и ругань
раненых сёстры милосердия делали всё, что было в их силах, меняли
повязки, стоя на коленях в зловонных лужах, сами мокрые до костей и
нуждавшиеся в ванной, тепле и отдыхе.
Следующая
страница
Рецензии
Рецензия на «Ч. 112 Подвергались одинаковому риску с солдатами» (Владимир Врубель)
А что защищали в Севастополе? Амбиции Николая первого, всю жизнь
мечтавшего водрузить православный крест над Святой Софией в
Константинополе? У Николая Первого, хотя, говорят, крепостное право
было смягчено, не хватило силы воли отменить крепостное право.
Врал, что железные дороги России не нужны из-за огромности расстояний, а что вышло в Крымскую войну?..
Карагачин 23.10.2013 13:01
Рецензия на «Ч. 112 Подвергались одинаковому риску с солдатами» (Владимир Врубель)
Знаете Владимир, читая Ваше произведение, мне вспомнился эпизод из 1941
года, Вязьма, окружённая 33 армия генерала Ефремова отбивается из
последних сил. Видя безысходность событий за генералом прислали
самолёт, но он лететь отказался, сказал: - "я привёл сюда сюда солдат,
я с ними и уйду..." Вот это был ЧЕЛОВЕК!
С уважением,
Игорь Багров 23.10.2013 10:07
Игорь,
действительно, такой человек заслуживает глубокого уважения. Вопрос
здесь морали и рассудка. Понятно, что генерала, командующего, готовили
много лет. И его потеря неравноценна с военной точки зрения потере
рядового бойца. Но с моральной - он оказался на высоте. Из Севастополя
в 1942 году, всё высшее командование улетело на самолёте и ушло на
судах, остались в районе Херсонеса свыше 70 тысяч солдат, матросов и
офицеров, которые в безнадёжной ситуации были пленены противником. У
них были стихийные руководители.
С уважением,
Владимир
Владимир Врубель 23.10.2013 18:36
Очень
интересное сообщение, Игорь. Я встречал её портрет, красивая женщина,
но, к сожалению, не обнаружил о ней никаких материалов, ни в архивах,
ни в мемуарах. Только упоминание. Не помню, так, сходу, есть ли её имя
в списке сестёр милосердия. Кажется, это и вызвало моё недоумение,
когда прочитал под её фотографией об участии в войне. Может, попробуете
покопаться, и потом написать о ней?
С уважением,
Владимир
Владимир Врубель 22.10.2013 23:12
Рецензия на «Ч. 112 Подвергались одинаковому риску с солдатами» (Владимир Врубель)
Жуть. А ведь были "люди", которые этот ад организовали сознательно.
Для этих людей. В своих шкурных интересах. Впрочем, это длится и по сей день.
Описание сделано увлеченно. Интересно, а кого люди обвиняли тогда в
своих бедах? Неужели всё было так безропотно? Или только противник был
поносим?
С уважением,
Александр Якунин 22.10.2013 21:41
|