Русские линкоры вели огонь из орудий главного и среднего калибров. Бой
длился четырнадцать минут. По поводу того, кто, в кого, и сколько раз
попал, в исторической литературе имеется лёгкая разноголосица.
Старший артиллерист линкора «Св. Евстафий» А. М. Невинский утверждал, что в «Гёбен» было около двадцати попаданий, и что у немцев было убито 12 офицеров и около 100 матросов, а раненых 7 офицеров и 52 матроса.
Адмирал Касатонов в книге «Черноморская эскадра 1940-1961» на основе известных ему сведений утверждает, что «Гебен» получил 14 прямых попаданий. На крейсере были убиты 12 офицеров и 103 матроса, а ранено 7 офицеров и 53 матроса.
По английским источникам в немецкий крейсер было 14 попаданий, из них три 305 мм снаряда. Всего он потерял убитыми 105 человек и 59 человек ранеными. Но через две недели крейсер снова был в строю.
В линкор «Св. Евстафий» немецкие артиллеристы попали четыре раза. Были убиты все пять офицеров батареи среднего калибра, двадцать пять матросов ранено и двадцать восемь человек убито.
После ремонта «Гёбен» снова вышел в море и обстрелял Батуми, где находились русские войска. На следующую ночь крейсер, незамеченным, подошёл к Севастополю. С помощью «кошки» подняли со дна обросший телефонный и телеграфный кабель. Его обрезали сварочным аппаратом, а куски растащили в разные стороны. Судя по всему, немцы имели совершенно точные сведения о координатах его пролегания.
Русское военно-морское командование тоже не бездействовало. Чтобы затруднить плавание «Гёбена», «Бреслау» и турецких судов, Черноморский флот 23 октября и 4-го декабря поставил два активных минных заграждения у Босфора. Эту операцию выполнили эсминцы, установив всего 240 мин. Не обошли вниманием и анатолийское побережье. Русские минные заградители выставили 200 мин у Трапезунда, и по 100 мин у Самсуна и Унье. Всего за два месяца русский флот осуществил грандиозное мероприятие, выставив у побережья Турции беспрецедентно большое количество мин – 1247 штук.
Как вспоминал один из членов команды «Гёбена»: «Все турецкие порты на черноморском побережье были перекрыты русскими минными заграждениями. Перед Зунгулдаком, Синопом, Самсуном и Трапезундом русские постоянно ставили мины. Этим они нам очень сильно мешали. Сопровождение транспортов с войсками и пароходов с углем стало очень рискованным предприятием. Мы радовались каждый раз, если транспорт благополучно проходил, все подходы к портам и не взлетал на воздух».
26-го декабря зловредный «Гёбен» дважды подорвался на минах. Интересно, что в то время на корабле находился генерал фельдмаршал барон Кольмар фон дер Гольц под именем Гольц паша. Барон состоял адъютантом султана, и ему очень хотелось принять участие в морском походе. Принял и узнал, чем он может окончиться. Барону повезло – не утонул. Крейсер дотянул до Босфора. Во время взрыва погибли два матроса.
Отремонтировать линейный крейсер средствами, которыми располагал турецкий флот, было невозможно. Срочно вызвали из Германии инженеров и рабочих, которые, вместе с необходимыми материалами и инструментами, через воюющую Европу прибыли в Константинополь. Мне хотелось бы обратить внимание на то, как оперативно решались все вопросы, а кроме того, на инициативу и самостоятельность, проявлявшиеся немецкими моряками на всех уровнях. Хорошему стоит учиться и у неприятеля.
Ремонт «Гёбена» завершился 22 марта 1915 года, в католическую Пасху. А 3 апреля линейный крейсер и его неразлучный спутник «Бреслау» вышли в море, чтобы прикрыть турецкие крейсера «Гамидие» и «Меджидие», посланные Сушоном в сопровождении двух эсминцев, по немецкой версии, для обстрела судостроительных верфей в Николаеве. А по русской - планировался набег на Одессу для разрушения порта, уничтожения торговых судов и транспортов для десанта. В общем, что-то напоминающее песню о матросе Железняке, которая меня веселила в детстве: «Он шёл на Одессу, а вышел к Херсону». Моряк несколько заблудился. Так же и с турецкими кораблями, неясно, куда они всё-таки шли.
Но до места назначения они не добрались. «Меджидие», подорвался на мине, эсминцы и оставшийся крейсер спасли людей, а тонущему крейсеру помогли быстрее затонуть, послав в борт торпеду. «Гёбен» и «Бреслау» тем временем отвлекали на себя русский флот, который вышел из Севастополя. Между делом немцы потопили два коммерческих парохода, которые приняли немецкие крейсера за свои, и доверчиво к ним приблизились. Вступать в бой с русским флотом Сушон не собирался, поэтому на полном ходу и под прикрытием дымовой завесы его корабли ушли в Босфор.
На «Меджидие» оказалось одно живое существо - турецкая курица, которую забыл экипаж во время своего спасения. Её с удовлетворением взял себе капитан 1 ранга М.И. Федорович, командир «Св. Евстафия». О судьбе её можно только гадать.
Старший артиллерист линкора «Св. Евстафий» А. М. Невинский утверждал, что в «Гёбен» было около двадцати попаданий, и что у немцев было убито 12 офицеров и около 100 матросов, а раненых 7 офицеров и 52 матроса.
Адмирал Касатонов в книге «Черноморская эскадра 1940-1961» на основе известных ему сведений утверждает, что «Гебен» получил 14 прямых попаданий. На крейсере были убиты 12 офицеров и 103 матроса, а ранено 7 офицеров и 53 матроса.
По английским источникам в немецкий крейсер было 14 попаданий, из них три 305 мм снаряда. Всего он потерял убитыми 105 человек и 59 человек ранеными. Но через две недели крейсер снова был в строю.
В линкор «Св. Евстафий» немецкие артиллеристы попали четыре раза. Были убиты все пять офицеров батареи среднего калибра, двадцать пять матросов ранено и двадцать восемь человек убито.
После ремонта «Гёбен» снова вышел в море и обстрелял Батуми, где находились русские войска. На следующую ночь крейсер, незамеченным, подошёл к Севастополю. С помощью «кошки» подняли со дна обросший телефонный и телеграфный кабель. Его обрезали сварочным аппаратом, а куски растащили в разные стороны. Судя по всему, немцы имели совершенно точные сведения о координатах его пролегания.
Русское военно-морское командование тоже не бездействовало. Чтобы затруднить плавание «Гёбена», «Бреслау» и турецких судов, Черноморский флот 23 октября и 4-го декабря поставил два активных минных заграждения у Босфора. Эту операцию выполнили эсминцы, установив всего 240 мин. Не обошли вниманием и анатолийское побережье. Русские минные заградители выставили 200 мин у Трапезунда, и по 100 мин у Самсуна и Унье. Всего за два месяца русский флот осуществил грандиозное мероприятие, выставив у побережья Турции беспрецедентно большое количество мин – 1247 штук.
Как вспоминал один из членов команды «Гёбена»: «Все турецкие порты на черноморском побережье были перекрыты русскими минными заграждениями. Перед Зунгулдаком, Синопом, Самсуном и Трапезундом русские постоянно ставили мины. Этим они нам очень сильно мешали. Сопровождение транспортов с войсками и пароходов с углем стало очень рискованным предприятием. Мы радовались каждый раз, если транспорт благополучно проходил, все подходы к портам и не взлетал на воздух».
26-го декабря зловредный «Гёбен» дважды подорвался на минах. Интересно, что в то время на корабле находился генерал фельдмаршал барон Кольмар фон дер Гольц под именем Гольц паша. Барон состоял адъютантом султана, и ему очень хотелось принять участие в морском походе. Принял и узнал, чем он может окончиться. Барону повезло – не утонул. Крейсер дотянул до Босфора. Во время взрыва погибли два матроса.
Отремонтировать линейный крейсер средствами, которыми располагал турецкий флот, было невозможно. Срочно вызвали из Германии инженеров и рабочих, которые, вместе с необходимыми материалами и инструментами, через воюющую Европу прибыли в Константинополь. Мне хотелось бы обратить внимание на то, как оперативно решались все вопросы, а кроме того, на инициативу и самостоятельность, проявлявшиеся немецкими моряками на всех уровнях. Хорошему стоит учиться и у неприятеля.
Ремонт «Гёбена» завершился 22 марта 1915 года, в католическую Пасху. А 3 апреля линейный крейсер и его неразлучный спутник «Бреслау» вышли в море, чтобы прикрыть турецкие крейсера «Гамидие» и «Меджидие», посланные Сушоном в сопровождении двух эсминцев, по немецкой версии, для обстрела судостроительных верфей в Николаеве. А по русской - планировался набег на Одессу для разрушения порта, уничтожения торговых судов и транспортов для десанта. В общем, что-то напоминающее песню о матросе Железняке, которая меня веселила в детстве: «Он шёл на Одессу, а вышел к Херсону». Моряк несколько заблудился. Так же и с турецкими кораблями, неясно, куда они всё-таки шли.
Но до места назначения они не добрались. «Меджидие», подорвался на мине, эсминцы и оставшийся крейсер спасли людей, а тонущему крейсеру помогли быстрее затонуть, послав в борт торпеду. «Гёбен» и «Бреслау» тем временем отвлекали на себя русский флот, который вышел из Севастополя. Между делом немцы потопили два коммерческих парохода, которые приняли немецкие крейсера за свои, и доверчиво к ним приблизились. Вступать в бой с русским флотом Сушон не собирался, поэтому на полном ходу и под прикрытием дымовой завесы его корабли ушли в Босфор.
На «Меджидие» оказалось одно живое существо - турецкая курица, которую забыл экипаж во время своего спасения. Её с удовлетворением взял себе капитан 1 ранга М.И. Федорович, командир «Св. Евстафия». О судьбе её можно только гадать.