Корабли для преграждения входа в бухту неприятельских судов затопили 23
сентября с такой поспешностью, что отправили на дно всю артиллерию,
рангоут, морскую провизию, порох, снаряды, койки, даже офицерскую
посуду. Многие офицеры даже не успели забрать с собой свою одежду и
личные вещи.
Но ведь Меншиков приказал снять с судов всё, что можно использовать в обороне города! Приказ его не выполнили. Всего затопили пять старых кораблей и два фрегата.
Собирались, что вообще не поддаётся никакому разумному объяснению, даже затопить в бухте порох из главного порохового погреба в Георгиевской балке.
А между тем Меншиков ещё задолго до начала осады требовал от военного министерства отправить весь порох с Шостенского порохового завода в Севастополь, но обозы с порохом стали поступать в город только после первой бомбардировки крепости союзниками. Капитан Стольин, получивший приказ уничтожить порох, по какой-то причине его не выполнил. За что капитана потом не раз вспоминали добрым словом.
Не обошлось и без других трагических недоразумений. По приказу Нахимова стали топить корабль «Ростислав». Затем, также ссылаясь на Нахимова, – транспорт «Кубань», груженный боеприпасами. До этого по распоряжению Павла Степановича в подводной части кораблей и фрегатов его эскадры прорубили отверстия на случай затопления судов.
Отверстия заделали пробками и законопатили. Корнилов, узнав о том, что топят «Ростислав», бросился на корабль и приказал немедленно закрыть отверстия и откачать воду. Неизвестно, как объяснились между собой знаменитые адмиралы, но вне себя от случившегося Корнилов приказал передать на все суда, что если без его личного приказа будет открыта хоть одна подводная пробка, он отправит командира судна к царю в кандалах. Недоразумений больше не происходило.
Эти факты свидетельствуют о накале страстей и неразберихе в руководстве обороной города. Многие участники обороны Севастополя, вспоминая после войны минувшие события, полагали, что причина столь необдуманных действий заключалась в растерянности руководителей Черноморского флота, фактически руководивших обороной в начале осады города, и прежде всего Корнилова. Распоряжения же Александра Сергеевича Меншикова были в высшей степени разумными. Зато потом на него самым бессовестным образом списали все собственные упущения и промахи.
Но не дай Бог высказать хоть малейшее сомнение в правильности действий наших героев. Любители фанфар и барабанов в отечественной истории сотрут в порошок любого сомневающегося в святости канонизированных черноморских адмиралов.
Но ведь Меншиков приказал снять с судов всё, что можно использовать в обороне города! Приказ его не выполнили. Всего затопили пять старых кораблей и два фрегата.
Собирались, что вообще не поддаётся никакому разумному объяснению, даже затопить в бухте порох из главного порохового погреба в Георгиевской балке.
А между тем Меншиков ещё задолго до начала осады требовал от военного министерства отправить весь порох с Шостенского порохового завода в Севастополь, но обозы с порохом стали поступать в город только после первой бомбардировки крепости союзниками. Капитан Стольин, получивший приказ уничтожить порох, по какой-то причине его не выполнил. За что капитана потом не раз вспоминали добрым словом.
Не обошлось и без других трагических недоразумений. По приказу Нахимова стали топить корабль «Ростислав». Затем, также ссылаясь на Нахимова, – транспорт «Кубань», груженный боеприпасами. До этого по распоряжению Павла Степановича в подводной части кораблей и фрегатов его эскадры прорубили отверстия на случай затопления судов.
Отверстия заделали пробками и законопатили. Корнилов, узнав о том, что топят «Ростислав», бросился на корабль и приказал немедленно закрыть отверстия и откачать воду. Неизвестно, как объяснились между собой знаменитые адмиралы, но вне себя от случившегося Корнилов приказал передать на все суда, что если без его личного приказа будет открыта хоть одна подводная пробка, он отправит командира судна к царю в кандалах. Недоразумений больше не происходило.
Эти факты свидетельствуют о накале страстей и неразберихе в руководстве обороной города. Многие участники обороны Севастополя, вспоминая после войны минувшие события, полагали, что причина столь необдуманных действий заключалась в растерянности руководителей Черноморского флота, фактически руководивших обороной в начале осады города, и прежде всего Корнилова. Распоряжения же Александра Сергеевича Меншикова были в высшей степени разумными. Зато потом на него самым бессовестным образом списали все собственные упущения и промахи.
Но не дай Бог высказать хоть малейшее сомнение в правильности действий наших героев. Любители фанфар и барабанов в отечественной истории сотрут в порошок любого сомневающегося в святости канонизированных черноморских адмиралов.