Владимир Врубель

Три невезучие богини

Часть 33

Западня

Утром 5-го октября караван Муравьёва продолжил путь. Ехали вдоль водопровода, так Николай Николаевич называл каналы. И по мере приближения к Хиве его поражало, насколько тщательно обработаны поля, не оставалось ни клочка невозделанной земли. Аккуратность посадок напомнила ему Германию, где довелось сражаться во время Отечественной войны 1812 года. Поля перемежались прекрасными садами. Удивляло и множество птиц. Жилища были с глинобитными стенами.

Несколько смазывалось впечатление тем, что, по словам спутников, всё это великолепие было создано руками рабов. О своих собственных крепостных Муравьёв в записках не упоминал. Около дома родственника Сеида путникам встретилась свадебная процессия. Красиво наряженная невеста гордо восседала на верблюде в дорогом седле с множествами украшений.

Родственники Сеида приняли Муравьёва очень радушно, его провели в дом, где было довольно темно и грязно. Муравьёва расхваливали на все лады, а его спутники туркмены восторженно рассказывали, какой он грамотный, читает, пишет и, что просто убило капитана, рассказ о том, что этот грамотный русский посол записывал глубину каждого колодца, около которого они останавливались. Недооценил Николай Николаевич внимательность своих спутников, и то, что с него не спускали глаз! Англичане были гораздо осторожнее.

Капитан отправил одного туркмена сообщить хану о его прибытии, а другого, с таким же известием, - к коменданту небольшой крепости Ах-Сарай, который был не туркменом, а узбеком. В тот же день приехал из Хивы знатный туркмен Берди-Хан. Он с грехом пополам говорил по-русски, поскольку воевал с русскими на стороне персов, попал к русским в плен, где его заставили два года служить в войсках генерала Лисаневича. Но туркмену удалось бежать в Хиву.

Берди-Хан зла на русских не держал, считал, что с ним поступили так же, как поступал он. Муравьёв получил от него важные сведения о хане и хотел в тот же день отправиться в Хиву, до которой оставалось сорок вёрст. Но не тут-то было. Как он ни кричал на Сеида и его родню, все под разными предлогами уклонялись от поездки. В конце концов, Муравьёв понял, что всё бесполезно, никуда они не поедут. Он догадался, что у него попросту вымогали подарок родственникам Сеида. Кроме того, владельцы верблюдов намекали капитану, чтобы тот походатайствовал перед ханом не брать с них пошлину.

Но Муравьёв разозлился и сделал вид, что он не понимает, и от него отстали. Поздно вечером, когда Муравьёв лёг спать, его разбудили, сказали, что приехал чиновник от хана. Чиновник сказал, что его зовут Абдулла, с ним был ещё один пожилой человек. Абдулла стал расспрашивать о причинах, которые привели сюда капитана.

Тот ответил, что расскажет об этом только хану, и показал запечатанные письма. Как потом выяснилось, никто этого Абдуллу не посылал, и тот нахально представился чиновником хана, чтобы просто из любопытства побеседовать с Муравьёвым.

Узнал Николай Николаевич и о том, что двое русских рабов, услышав о прибытии корвета, бросили своих жён и детей, и бежали, надеясь добраться до берега Каспийского моря, но были пойманы. В Хивинском ханстве было много русских рабов. Их ловили киргизы, хватая на Оренбургской оборонительной линии, а затем продавали в Хиве. Персидских и курдских рабов поставляли туркмены.

Пойманных бежавших рабов жестоко избивали. Если это был второй побег, то, избив, прибивали за ухо к дверям и оставляли так на трое суток, не давая, ни есть, ни пить. Выживали после этого не все.

На следующий день караван Муравьёва проехал не больше восьми вёрст, когда его догнал всадник, который попросил дождаться двух ханских чиновников. Скоро те появились в сопровождении четырёх вооружённых конных.

Вот, как описал этих чиновников Николай Николаевич: «Старший из них был роста малого, лет 60, с длинной седой бородой, походил на обезьяну, несколько, говорил скоро и из всякого слова видим был злой его нрав и алчность к деньгам: то был некто Ат-Чапар Алла верди.

Ат-Чапаром его звали потому, что Хан его всегда употреблял в разъезды со своими приказаниями. Другой был высокого роста толст, с маленькой бородкой, но с благородной и скромной осанкой, речи его соответствовали наружности; а после и поступки его таковым, же оказали; его называли Еш Незер, ему было за 30 лет; звание его было юз баши, что по переводу значило сотник».

Старший чиновник объявил Муравьёву повеление хана ехать в крепость Иль Гельди, где всё приготовлено для его приёма.

Следующая страница

На фотографии: хивинские рабы