В
середине декабря в Турцию прибыли 46 сестёр милосердия, которыми
руководила леди Мэри Стенли, дама, как говорится, не от сохи. Этих
людей прислали без согласования с Найтингейл. Конфликт между двумя
аристократками вспыхнул из-за того, что высокомерная начальница нового
отряда сестёр отказалась подчиняться Флоренс, хотя та была назначена
руководительницей всех сестёр милосердия на восточном театре военных
действий.
К тому же, по мнению Мэри Стэнли, задача сестры милосердия состояла в
том, чтобы разгладить подушку, поговорить с раненым о душе, помолиться
вместе с ним или за него, а не выносить вонючий горшок или перевязывать
рану.
Можно не сомневаться, что своими молитвами Мэри помогла бы многим
раненым перебраться поближе к Богу, но, к счастью для них, конфликт
стал известен королевскому семейству и правительству. В Лондоне
поддержали Найтингейл. Мэри Стенли пришлось срочно вернуться в Англию.
В январе 1855 года смертность в госпитале достигла пика – 3168
человек, причём большинство скончались от инфекционных болезней. В
феврале смертность практически не уменьшилась. Высокое военное
начальство всполошилось и пошло на эксперимент.
Из Крыма на остров Корфу отправили 462 больных и раненых офицеров и
солдат. На этот греческий остров прибыл один из самых выдающихся
английских военных хирургов того времени, заместитель генерального
инспектора госпиталей, доктор Джеймс Барри, человек с огромным
самомнением и несгибаемым характером.
Он был маленького роста, со странными манерами и тонким голосом. Но
этот человечек заставлял всех безропотно подчиняться своим требованиям.
Барри окончил Эдинбургский университет, служил в Индии и Южной Африке.
Он первым в Африке сделал успешное кесарево сечение, после которого
мать и ребёнок выжили. Ещё до прибытия судна с ранеными Барри заставил
госпитальный персонал буквально вылизать все помещения, наведя в
госпитале идеальную чистоту. Наладил он и качественное питание
пациентов. В результате его усилий уже через две недели 53 человека
выздоровели и были готовы к возвращению в свои полки, а спустя короткое
время в строй вернулись более половины пациентов.
Затем Барри взял длительный отпуск, но провёл его на позициях под
Севастополем. Он посетил и госпиталь в Скутари, где сразу же произошла
стычка между ним и Флоренс Найтингейл. По сути их позиции и взгляды
совпадали, но Флоренс была так возмущена его высокомерным, беспардонным
обращением с медицинским персоналом, что впоследствии написала:
«Большего негодяя я не встречала в своей жизни…».
Никому не могло прийти в голову, в том числе и Найтингейл, что доктор
Джеймс Барри, блестящий врач, прекрасный администратор, в последние
годы своей 46-летней военной службы занимавший должность генерального
инспектора госпиталей, в молодости участник двух дуэлей, на самом деле
был… женщиной по имени Маргарет-Энн Балкли. Это выяснилось только при
вскрытии после его смерти от дизентерии в 1865 году. Военное
министерство постаралось не дать этому открытию огласку, и Маргарет-Энн
похоронили под именем, которое она носила десятки лет, с указанием на
памятнике звания и должности.
К сожалению, так получилось, что, несмотря на огромный авторитет
Найтингейл у пациентов госпиталя и медицинского персонала, у неё
постоянно возникали стычки с госпитальным начальством, а порой и с
врачами, которым казалось, что она вечно суёт нос не в свои дела.
Её побаивались и недолюбливали те сёстры милосердия, которым она
не давала спуску за нарушение установленных ею правил. Но даже её
недруги безоговорочно признавали, что благодаря Найтингейл в госпиталях
Скутари всё изменилось к лучшему. Резко уменьшилось количество смертей.
Врачи разрешили Флоренс и ещё нескольким сёстрам оказывать первую
помощь раненым. Она ухаживала за больными, которых считали
безнадёжными, создавала условия, чтобы люди уходили из жизни с
достоинством. Смертельно больным писала от их имени письма
родственникам и близким.
Флоренс запретила сёстрам милосердия по ночам посещать палаты, опасаясь
сексуальных связей и проституции. Поэтому ночью с лампой в руке она
одна проверяла состояние больных и раненых, обходя все коридоры и
палаты. Этот путь составлял более шести миль, и так происходило каждую
ночь. Больные прозвали её «леди с лампой». Под этим
прозвищем она и вошла в историю.
Среди пациентов Флоренс пользовалась необыкновенной любовью и уважением. Слава её росла.
Контролировать поведение подчинённых ей нескольких десятков женщин,
растворённых среди трёх тысяч мужчин, – задача не из лёгких.
Прежде всего потому, что многие из этих дам любили хорошо выпить и
погулять.
Но Флоренс удалось справиться со своим сложным женским
коллективом. Найтингейл ввела драконовские порядки. Сёстры милосердия
роптали, но заработок их держал. Им запрещалось в одиночку посещать
госпитальные палаты, принимать любые подарки от пациентов, особенно
алкогольные напитки.
Следующая
страница